 |
 |
НЕНАВИЖУ!
Битком, набитая маршрутка. Люди толкаются, кричат, давят друг друга. А все ради того, что бы втолкнуть свое заплывшее жиром и обросшее второсортными шубами тела, как можно глубже в салон автобуса. Они просто боятся выпасть на очередной остановке, прямо под ноги выползающих из этой адской коробочки туш. Нет, они не боятся того, что им переломают кости или порвут одежду. Они просто боятся выпасть. Остаться на остановке, для них самое страшное. Что может быть хуже, когда перед тобой захлопывается, залепленная грязью, дверь автобуса? А если кто-то подпер дверь изнутри своим задом?! Катастрофа! Ужас! Пять минут ждать другого автобуса! Кошмар! Вот они и прут. Матерясь, кряхтя и охая. Иногда кажется, что сердобольный водила, вместо положенных двадцати пяти человек, погрузил в автобус, если не всех китайцев на свете, то половину оных точно. По-моему, семьсот пятьдесят миллионов – это тоже не шутка?! Хотя я тоже не лучше чем они. Да, наверное, мы одинаковы. Да! Да! Правильно дед орешь, это не народу много, это у нас автобусы маленькие в стране делают. Да не тычь ты в глаз кондуктору палкой своей. Все влезем! Вот сбылась мечта пассажира – втиснулся. Стоя где-то между: шестым тире шестнадцатым позвонками здорового мужика, Тазом и прилегающим к нему суставом тетки, я прижимаюсь своей ключицей и локтевым суставом к левой молочной железе весьма симпатичной девушки. Да, красивая девушка. Вот, правда, выслушивать ее рассуждения, о моей матери, было вовсе не приятно. Я отпрянул назад. Тут же мне в спину уткнулось древнейшее изобретение человека. Колесо – да колесо, хозяйственной тележки. Бабулька которая задрала каким-то чудом эту телегу над своей головой, перестала причитать и жаловаться на жизнь, даже вроде как помирать раздумала. Занятно было ее слушать. Она рассказала: и про маму, и про меня, и даже сказала на какой остановке мне выйти, что бы прямиком отправиться туда, куда она меня послала. О, кондуктор! В роли вымогателя не сей раз, выступала женщина, что в принципе встречается достаточно часто. Ах, какая женщина! Выражение лица, могло обратить в паническое бегство Кинг - Конга, Годзилу и Телепузиков всех вместе взятых. Её груди позавидовала бы даже Памелла Андерсон, «Корма» шире чем у «Титаника», а ноги явно принадлежали чемпиону мира по тяжелой атлетике, в супер тяжелом весе. Не смотря на то, что в автобусе не продохнуть, эта гора свободно движется по проходу между кресел. Все молчат. Звук ревущего двигателя заглушает хруст костей и стоны умирающих. Когда очередной, «не обелеченный» пассажир, протягивал, уже вспотевший в руке пятирик, она смотрела на него, так как будто он мало ей предлагает. Некоторые впадали в оцепенение и даже не просили билета, боясь, как бы не стало хуже. Я не был исключением. Когда она уже прошла мимо, меня обдало легким ветерком. Это было дыхание смерти. Только неугомонный дед, когда пришел его час расплаты, не торопился расставаться со своими деньгами. Он изо всех сил доказывал, что он при Ватерлоо, пушечные ядра кому-то там подносил. Его доводы показались весьма убедительными и женщина-гора с довольным видом, стала продвигаться по салону в обратном направлении. Остановок, эдак, через семь – восемь, в автобусе стало гораздо просторнее. Стоящих людей не осталось вовсе. Я тоже бросил свое измятое тело на кресло. Рядом со мной сидел мужчина в потертой кожаной куртке. Он вел себя как-то странно. Согнувшись почти пополам, глазами он что-то искал на грязном, мокром полу автобуса. Сантиметр за сантиметром. Вот нашел! Из-под слоя грязи, мужчина извлек десяти копеечную монетку. Улыбнувшись, он потер ее о штанину и спрятал в карман. Я оглянулся по сторонам. Все кто оказался свидетелем, маленького финансового успеха, моего соседа, уже согнулись пополам. Их взгляды шарили по грязному полу. Каждый мечтал поднять высоко над головой туго набитый купюрами, кожаный бумажник, с которого бы капала грязь прямо им на лицо. И улыбнувшись вытереть его о штаны, убрать в карман. Мол, ведь не даром я, на пять рублей-то раскошелился. Вот смотрите, я не только даром прокатился, но еще и обогатился. Противно. Так противно, от всей этой мелочности, людской злости и банальной бытовухи, которая преследует нас всех день за днем. До чего нужно опуститься, что бы находить удовлетворение своего эго, в ехидстве перед другими людьми, даже, несмотря на то, что для этого сначала придется повозиться в грязи. А любовь к деньгам стала больше чем просто – любовь… Как я всё это ненавижу! Ненавижу себя, по тому, что я такой же. А что завтра… Битком, набитая маршрутка. Люди толкаются, кричат, давят друг друга… |
